Читайте также эту статью на немецком языке

Почему в наши дни страны добровольно выдвигают свои кандидатуры на получение членства в Совете Безопасности ООН, в то время как сам он находится в столь неважном состоянии? После семи лет конфликта вокруг Сирии Россия и ведущие западные страны – члены Совбеза почти полностью потеряли доверие. При президенте Трампе Соединенные Штаты все более агрессивно ведут дискуссию в ООН по Ираку и Израилю. Посол США при ООН Никки Хейли, занимающая относительно умеренную позицию в правительстве Трампа, предупредила в своем выступлении, что тщательно следит за странами, не поддерживающими США. Китай, все еще осторожно ведущий себя в Совете Безопасности, в Нью-Йорке демонстрирует свои дипломатические приемы с целью сворачивания правозащитной деятельности этой организации.

Страна, которая на два года получает место в Совете Безопасности, рискует оказаться в ловушке. Германия вместе с Бельгией выдвинула нынче свою кандидатуру в качестве одного из двух непостоянных членов от Группы западноевропейских и других государств на 2019 и 2020 год (избрание состоится 8 июня 2018 года). Израиль, который также вступил в гонку за место непостоянного члена, в начале мая отозвал свою заявку. Ввиду разногласий в ООН по многим вопросам маловероятно, что Берлину удастся пройти этот промежуток времени без острых споров с Пекином, Москвой и Вашингтоном.

Германия уже сейчас прилагает усилия для преодоления последствий решения Трампа о выходе из ядерного соглашения с Ираном, которое еще долго будет омрачать дискуссию в ООН в течение последующих месяцев и лет. У Германии как одного из шести государств, подписавших соглашение с Ираном, мало шансов на устранение через ООН напряженности в отношениях как между Ираном и США, так и во всем регионе, поскольку это может вызвать недовольство Вашингтона.

Непостоянные члены обязаны с высокой точностью сосредоточиться на своих стратегических целях, ибо даже само соблюдение формальностей и процедур может отнять у них много сил

Конечно, грядущее членство Германии в Совете Безопасности ООН таит в себе риск, однако одновременно предоставляет Германии возможность укрепить свой авторитет на международном уровне. Кризис отношений между постоянными членами Совета предоставляет непостоянным членам шанс на обретение более весомой роли в переговорах. С 2013 по 2014 год Австралии и Люксембургу, входившим в состав Совета, удалось внести на его рассмотрение ряд резолюций по оказанию гуманитарной помощи Сирии, которые обеспечили гуманитарным организациям возможность осуществления своей работы в бедствующих регионах.

В качестве весьма авторитетного непостоянного члена организации Германия могла бы взять на себя роль посредника в отношениях между сверхдержавами. И здесь немецкие дипломаты могли бы проявить свои сильные стороны. Таковыми являются каналы коммуникации с Москвой и Пекином, которые, невзирая на последние обострения, могли бы помочь сплести новые нити для переговоров по таким темам, как Сирия или Украина, и тем самым разрешить патовую ситуацию в Совете Безопасности. Речь не столько в том, чтобы в качестве непостоянного члена не наделать слишком много шума, а в том, чтобы добиться конкретных изменений в отношении Совета к некоторым наиболее сложным проблемам его повестки дня. Без прогресса в Сирии и других крупных регионах в течение последующих лет вполне возможно дальнейшее падение Совета Безопасности к положению малозначимой и расколотой организации. Если прием Германии в состав Совета уже сопряжен с дипломатическим риском, то ей тем более стоит предпринять дальнейшие усилия, чтобы снова направить развитие событий в ООН в управляемое русло.  

Каким образом Германия может обрести максимально возможное влияние в Совете Безопасности? Непостоянные члены должны с высокой точностью сосредоточиться на своих стратегических целях, ибо даже само соблюдение формальностей и процедур может отнять у них много сил. Постоянные члены то и дело жалуются на то, что даже после основательной подготовки и планирования нужен по крайней мере год, чтобы понять происходящие процессы, а потому почти не остается времени сделать что-либо действительно важное по сути. Положение усложняется еще и тем, что все пять постоянных членов неохотно делятся своим влиянием с избранными членами. Как правило, Великобритания, Франция и США (P3) вначале договариваются между собой относительно критически важных разделов щекотливых резолюций и лишь потом обсуждают их с китайцами и русскими, чтобы впоследствии представить текст десяти избранным непостоянным членам Совета Безопасности (E10).

И все же Германия может опереться на более влиятельную позицию по сравнению с остальными избранными членами. Так, во время своего последнего срока полномочий в 2011 и 2012 году она играла ведущую роль в афганском вопросе и возглавляла комитет по санкциям, который занимался Аль-Каидой. Благодаря участию в переговорах с Ираном Германии удалось укрепить свое привилегированное положение относительно «большой тройки постоянных членов» (P3). Правительство Барака Обамы в 2015 году также стремилось привлечь Берлин к многосторонним переговорам по Сирии вне рамок Совета Безопасности.

Германии придется проявить осмотрительность при определении своих приоритетов в Совете Безопасности. Необходимо отыскать те сферы, в которых она намерена оказывать определяющее влияние на формирование повестки дня ООН. Вероятно, Германия снова возьмет на себя руководство в вопросе об Афганистане, однако он не имеет бывшего приоритетного значения в нынешней повестке дня. Да и избранные члены в целом охотно поднимают вполне определенные темы, чтобы добиться в них прогресса во время своего членства. В прошлый раз Берлин возвел последствия глобальных изменений климата для безопасности в ранг своего наивысшего тематического приоритета. Тема не нова, но неоднозначно трактуется такими государствами, как Китай и Россия; эти страны, в частности, придерживались мнения, что она не относится к сфере компетенции Совета. Поэтому инициатива Германии скорее не имела существенных последствий, но усилия Германии способствовали тому, что защита климата на законных основаниях прочно вошла в процесс обсуждений Совета. И если бы Германия и в этот раз поставила на повестку дня проблему климатических изменений, это стало бы проявлением последовательности ее позиции.

Берлин мог бы стать активным участником обсуждения двух тем и воздействовать на достижение баланса между интересами сверхдержав. Во-первых, речь о практических шагах по деэскалации положения в Сирии, во-вторых – о миссии ООН с целью окончания войны в Украине.

И все же успех непостоянных членов будет измеряться их влиянием на специфические страны и кризисы, а не на дискуссию по определенным темам. Не считая Афганистана, Германия почти неизбежно будет вовлечена в комплексные по своему характеру дипломатические процессы урегулирования ситуации в Иране. В какой форме это произойдет, будет зависеть от того, потерпит ли соглашение полный крах в 2018 году под давлением США. Если оно сохранится в какой бы то ни было форме до начала 2019 года, Берлину придется взять на себя посредническую функцию в Тегеране, чтобы не допустить угасания дипломатических усилий. Если же соглашение потерпит провал еще в этом году, Германия вместе с Великобританией и Францией окажется в неприятном положении в Совете Безопасности. С одной стороны, ей придется попытаться убедить американцев вернуться к дипломатии, чтобы избежать эскалации напряжения на Ближнем Востоке, а с другой – удержать Тегеран от провокаций, которые могли бы еще более ухудшить нынешнее положение. У Берлина будут шансы на успех лишь при условии тесной координации усилий с британцами и французами и сотрудничества в более или менее свободной форме с Китаем и Россией. При этом определенных трений с Соединенными Штатами избежать вряд ли удастся.

Каким бы путем ни пошла Германия в иранском вопросе, в ее интересах держать наготове и другие дипломатические каналы на уровне ООН. Берлин мог бы стать активным участником обсуждения двух тем и воздействовать на достижение баланса между интересами сверхдержав. Во-первых, речь о практических шагах по деэскалации ситуации в Сирии, во-вторых – о миссии ООН с целью окончания войны в Украине.

Австралия и Люксембург в 2013 году взяли на себя в Совете Безопасности инициативу по оказанию гуманитарной помощи в Сирии. Она получила свое развитие благодаря резолюциям, открывшим перед гуманитарными организациями возможность оказания помощи на удерживаемых повстанцами территориях без разрешения сирийского правительства. И хотя Совет Безопасности до сих пор ежегодно продлевал эти полномочия, Россия сейчас дает понять, что считает этот вопрос утратившим значимость, так как Дамаск отвоевал преимущественную часть своей территории. Москва желает, чтобы западные страны прекратили разговоры о гуманитарной помощи и других вещах, в частности, химическом оружии, а вместо этого оказали бы помощь Сирии в восстановлении страны. P3 и другие доноры, в том числе Германия, противятся этим требованиям. Кризис из-за ядерного соглашения с Ираном, наверное, осложнит достижение компромисса в вопросе о Сирии. Если президент Башар аль-Асад и его союзники по-прежнему будут подавлять оппозицию, то в конечном счете придется договариваться об определенных и поддерживаемых ООН рамочных предпосылках восстановления и примирения. Они должны быть приемлемыми для России и предоставлять донорам возможность определенного контроля над использованием средств, с тем чтобы они не были сведены к тривиальному субсидированию режима. Это возможно лишь при условии болезненных уступок со стороны всех участников. Чтобы занять в Совете Безопасности ведущую роль в обсуждении этих затруднительных тем, для Германии было бы разумным шагом не дать вовлечь себя в жаркие споры между P3 и Россией по сирийскому вопросу и одновременно проявить себя в качестве состоятельного донора.

В то время как переговоры ООН по Сирии неизбежно сопряжены с большими затруднениями, для Германии существует минимальный шанс на то, чтобы внести свой вклад в переговоры по Украине, имеющие несколько лучшие перспективы на успех. В сентябре 2017 года президент России Путин удивил Запад, намекнув на то, что может проявить открытость в вопросе о присутствии в определенной форме ООН на Донбассе с целью окончания войны. Тогдашний министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль с восторгом воспринял этот сигнал, а правительство Трампа тут же подхватило эту идею. С тех пор неоднократно предпринимались усилия с американской и российской стороны по поиску решения, и хотя многочисленные расхождения во мнениях относительно объема и мандата контингента ООН сохраняются до сих пор, все же достижение реального компромисса не является более невозможным. В коалиционном договоре ФРГ этот вопрос также нашел поддержку. Если в 2019 или 2020 году появится шанс достичь согласия, Берлин в качестве члена переговоров в Нормандском формате по Украине обретет решающую роль в заключении соглашения. В этом вопросе Германия могла бы взять на себя руководство и в Совете Безопасности, так как у России и США могут существовать возражения против других стран.

Если в 2019 и 2020 году Германии удастся продемонстрировать, что она овладела правилами игры в ООН, то по прошествии некоторого времени она сможет претендовать и на устойчивое влияние на процесс обсуждения в Совете

Ведущая дипломатическая роль в Сирии и/или Украине стала бы испытанием на прочность способностей немецких дипломатов. Достижение прогресса в этих вопросах предоставило бы наилучшие возможности для восстановления в принципе дипломатического сотрудничества с Россией в Совете Безопасности.

Германия сможет оказать лишь незначительное влияние на обсуждение иных тем повестки дня Совета Безопасности, в частности процесса мирного урегулирования в Корее. Китай и США с 2017 года на удивление хорошо сотрудничают в вопросе о санкциях против Северной Кореи, но это преимущественно двусторонний процесс, на который почти не имеют влияния даже французы и британцы. Конечно же, Берлин в меру возможностей будет поддерживать дальнейшее продвижение в этом вопросе, но нет смысла отвлекать на его решение чрезмерно большие дипломатические силы.

Германия также почти не может реально воздействовать в Нью-Йорке на окончание ужасной войны в Йемене. США и Великобритания продолжают оказывать поддержку инициативам представителей Саудовской Аравии. Другие процессы в ООН – в частности, мониторинг мирного соглашения в Колумбии – с большим или меньшим успехом продвигаются вперед; здесь Германия, наверное, может стремиться лишь к незначительным подвижкам.

Берлину придется удерживать в поле своего зрения еще один тематический блок, на который сейчас обращают мало внимания и который связан с Балканами. Совет Безопасности, как и прежде, собирается на свои заседания по Косово и Боснии и Герцеговине, которые неизменно не влекут каких-либо последствий. Между тем ввиду обострения обстановки, особенно в Боснии, возникла угроза, что новый кризис может снова вынудить ООН включить вопрос о положении в Юго-Восточной Европе в свою повестку дня и, возможно, еще более углубит трещину в отношениях с Россией. Поэтому Германии придется снова объединиться с британцами и французами, чтобы защитить европейские интересы. 

Место в Совете Безопасности – это не только бремя, но и шанс. Германия получила возможность показать, что она желает и может стать активным участником процесса многосторонней дипломатии в сфере безопасности. Если в 2019 и 2020 году Германии удастся продемонстрировать, что она овладела правилами игры в ООН, то по прошествии некоторого времени она сможет претендовать и на устойчивое влияние при обсуждении различных вопросов в Совете, в частности, по украинской тематике.

Совет Безопасности находится не в лучшем состоянии, и одной Германии его не спасти. И все же она может взять на себя роль посредника в отношениях между сверхдержавами и защитника стабильности в это неспокойное как для ООН, так и всего мира время.