Читайте эту статью на немецком / английском языке

Выборы в Европарламент засвидетельствовали беспрецедентный успех правых евроскептиков. В ряде крупных европейских стран они даже стали победителями избирательной гонки: французское «Национальное объединение» (НО) набрало 23,3% голосов, итальянская «Лига Севера» – 33,6%, польская «Право и справедливость» (ПиС) – 43,1%, а венгерский «Фидес» – умопомрачительные 52,3%. Но на фоне этих впечатляющих результатов остается открытым вопрос: способны ли ультраправые силы Восточной и Западной Европы к реальному объединению своих усилий?

Идея создания единого блока ультраправых евроскептиков в Европарламенте начала интенсивно набирать обороты в начале мая – как раз накануне выборов в Европарламент. Месяцем ранее Маттео Сальвини, выступая в Милане, объявил о создании Европейского альянса народов и наций (ЕАНН), но эта инициатива не нашла отклика среди евроскептических популистских партий из восточных государств – членов ЕС. Не исключено, что они смягчат свою позицию, – предвестником этого стало заявление премьер-министра Венгрии Виктора Орбана о том, что он больше не поддерживает назначение Манфреда Вебера председателем Еврокомиссии.

Этим неожиданным ходом Орбан не только одним махом положил конец всем склокам о перспективе членства своей партии «Фидес» в Европейской народной партии (ЕНП) – он также обозначил свой стратегической отход от ЕНП в сторону лагеря евроскептиков, радушно приняв в Будапеште Маттео Сальвини и Хайнца-Кристиана Штрахе. С учетом региональных взаимосвязей и нерушимости политических позиций «Фидес» вряд ли стоит ожидать, что эта партия уйдет в одиночку: ей могут составить компанию несколько членов ЕНП меньшего калибра, таких как Демократический союз венгров Румынии (ДСВР) и Словенская демократическая партия (СДП).

Евроскептические партии в Европарламенте

На период законотворческой каденции Европарламента в 2014-2019 годах евроскептические популистские и ультраправые партии разделились на три обособленные политические группы. «Европа наций и свобод» (ЕНС) имеет все шансы стать фундаментом для инициированной Сальвини ЕАНН, поскольку туда входят все главные западноевропейские ультраправые партии с бескомпромиссным евроскептическим настроем: итальянская «Лига Севера», «Национальное объединение» (НО) Марин Ле Пен, «Фламандский интерес» из Бельгии и Австрийская партия свободы (АПС). ЕНС – это единственная фракция евроскептиков в Европарламенте, которая не пострадала от Брексита.

Ряды партии «Европейские консерваторы и реформисты» (ЕКР) существенно ослабнут после ухода тори. И, по-видимому, уже свершившимся фактом следует считать распад фракции ЕСПД («Европа за свободу и прямую демократию») – де-факто технического альянса между Партией Брексита (бывшей Партией независимости Соединенного Королевства) и итальянским «Движением пяти звезд» (Д5З). Помимо этого, другие ключевые евроскептические партии уже начали входить в орбиту ЕАНН. Немецкая «Альтернатива для Германии» (АдГ, бывший член ЕСПД), испанский «Голос», Датская народная партия и «Шведские демократы» (бывший член ЕКР) уже выразили заинтересованность во вхождении в ряды ЕАНН в новом составе Европарламента.

Больше всего противоречий вызывают темы перераспределения финансовых ресурсов ЕС и сохранения бюджетных трансфертов в рамках политики сплочения ЕС

В то же время евроскептические популистские партии из восточных государств – членов ЕС занимают скорее сдержанную позицию и не спешат присоединиться к ЕАНН, а ведь мечта Сальвини о прорыве «патриотических сил» в Европарламенте не сможет воплотиться в жизнь без них. Такое положение дел обусловлено разными причинами. Естественно, что Сальвини в первую очередь добивался расположения Виктора Орбана и Ярослава Качиньского, лидеров самых крупных и влиятельных евроскептических популистских партий в данном регионе, а руководители других политических сил остались без должного внимания.

Общие интересы и очевидные расхождения

С началом миграционного кризиса в 2015 году обозначились недвусмысленные признаки сближения идеологических позиций ультраправых сил из западноевропейских стран и стран Центральной и Восточной Европы. Антииммигрантские настроения, ксенофобия и исламофобия стали ключевыми элементами риторики ультраправых сил – даже в восточноевропейских государствах – членах ЕС, которые остались в стороне от главных иммиграционных потоков и никогда не имели дела с большими мусульманскими общинами. Но несмотря на растущую близость идеологических позиций, никуда не деваются расхождения в рамках объективно существующих национальных интересов.

Проблемы переселения беженцев и связей с Россией играют определенную роль в этом отношении, но не стоит преувеличивать значимость этих тем. Переселение беженцев повсеместно вносит раскол в блок ультраправых сил. Против переселения выступают не только восточноевропейские, но и североевропейские партии, в то время как итальянская «Лига» является одним из самых ярых его сторонников. Склонность к дружеским или враждебным отношениям с Россией не имеет вообще никакого отношения к расколу между Востоком и Западом. Основная масса чешских, словацких и венгерских популистских партий поддерживает тесные связи с Кремлем, но это никак не нарушает стратегическую ось Будапешт – Варшава, выстроенную между Орбаном и Качиньским.

Больше всего противоречий вызывают темы перераспределения финансовых ресурсов ЕС и сохранения бюджетных трансфертов в рамках политики сплочения ЕС. Ультраправые партии из стран-доноров, таких как Германия, Нидерланды, Дания или Швеция, выступают за упразднение этих трансфертов, в то время как восточноевропейские страны-реципиенты кровно заинтересованы в их максимизации. Евроскептицизм большинства ультраправых партий из стран Центральной и Восточной Европы – в отличие от их западноевропейских коллег – имеет существенные ограничения: ничто не должно нарушать функционирование ЕС как «трансфертного Союза».

Павлинам пришел конец?

В последние годы политическую стратегию Венгрии в отношении общеевропейских партнеров и институтов часто называют «павлиньими танцами». Однако 6 мая 2019 года возникло стойкое ощущение, что этой гибкой и обманчивой стратегии, которая позволила Виктору Орбану демонтировать либеральную демократию в Венгрии без каких-либо значимых последствий на общеевропейском уровне, пришел окончательный и бесповоротный конец.

Постоянно растущее напряжение между венгерской правящей партией «Фидес» и группой консервативных правых сил в составе ЕНП приобрело непреодолимый характер, когда изрядная часть парламентариев от ЕНП поддержала отчет Юдит Саргентини, которая еще в сентябре 2018 года потребовала начать против Венгрии процедуру на основании ст. 7 Договора о ЕС. Все это вылилось в приостановку членства «Фидес» в ЕНП в марте 2019-го и в недавнее заявление Орбана об отказе поддержать кандидатуру Вебера. Последний аккорд «павлиньих танцев» прозвучал тогда, когда Орбан демонстративно наладил связи с Сальвини и общеевропейским ультраправым движением, чтобы обеспечить себе рычаг давления на ЕНП и показать многовекторный потенциал своей партии.

Теперь мяч на стороне партии ПиС Ярослава Качиньского – второго по значимости центра политического влияния во фракции Европейских консерваторов и реформистов (ЕКР) после измотанных Брекситом тори

Еще накануне выборов в Европарламент создавалось впечатление, что Орбан уже сделал стратегический выбор в пользу ультраправых сил. Один тот факт, что венгерский премьер-министр объявил о своем решении на пресс-конференции с Хайнцем-Кристианом Штрахе всего лишь через неделю после личного визита Маттео Сальвини в Венгрию, наводит на мысль о том, что Орбан уже тогда вполне мог достигнуть «точки невозврата» в отношениях с ЕНП. Впрочем, «Фидес» еще не вышел и не был исключен из ЕНП, пусть даже это представляется лишь вопросом времени. С другой стороны, до сих пор нет официального заявления о начале институционального сотрудничества с ключевыми силами будущего ЕАНН. И это, по-видимому, является для нас сигналом о том, что для Орбана остаются открытыми разные возможности.

Стратегическая дилемма Варшавы

Теперь мяч на стороне партии ПиС Ярослава Качиньского – второго по значимости центра политического влияния во фракции Европейских консерваторов и реформистов (ЕКР) после измотанных Брекситом тори. Несмотря на ошеломляющий электоральный успех ПиС, ЕКР может существенно ослабнуть или вообще прекратить свое существование после выборов в Европарламент. Причина тому – отток небольших партий в ЕАНН и уход тори по завершении Брексита.

Назначение Матеуша Моравецкого премьер-министром Польши в декабре 2017 года ознаменовало попытку ПиС сымитировать венгерскую стратегию «павлиньих танцев», которая еще недавно обеспечивала успех и гибкость. И теперь польская партия «Право и справедливость» оказалась в гораздо более щекотливой ситуации, чем любой другой ее евроскептический сородич из стран Центральной и Восточной Европы.

Польша тоже находится под угрозой применения ст. 7 Договора о ЕС из-за систематичных нарушений верховенства права и подрывания демократических устоев в стране; но вместе с этим Польша преследует и большие политические амбиции на общеевропейском уровне. В польском обществе преобладает ярко выраженный проевропейский настрой, а польское правительство крайне заинтересовано обеспечить себе достаточное количество бюджетных трансфертов в будущей Многолетней программе финансового развития (МПФР), чего нельзя добиться без конструктивного подхода на общеевропейском уровне. При этом ПиС утвердилась в статусе одного из двух крупнейших центров влияния в ЕКР. Именно поэтому обмен лидирующих позиций в не самой последней фракции Европарламента на сильные, но равноправные позиции в одной упряжке с «Лигой», НО и АдГ в ЕАНН не производит впечатления выгодной сделки. И последний важный нюанс: в рамках ЕАНН ПиС рискует хронически оказываться в меньшинстве, когда речь будет заходить о трансатлантических отношениях, торговле, внутреннем рынке в сочетании со свободой передвижения или о России.

Несмотря на уход нескольких членов, ПиС еще не утратила всех шансов на сохранение ЕКР и на закрепление за этой фракцией репутации умеренно евроскептической группы, которая способна на практическое взаимодействие с парламентским большинством по таким вопросам, как единый рынок, торговля, экономическое управление и внешняя политика; в то же время ПиС способна поддерживать позицию ультраправых сил по вопросам идентичности, таким как миграция и предоставление убежища. Существует вероятность, что на начальном этапе географический акцент этой фракции действительно сместится на Восток. Но в долгосрочной перспективе ЕКР может обеспечить жизнеспособную институциональную альтернативу для всех партий, которые стоят на умеренно евроскептических позициях, но при этом желают дистанцироваться от ультраправых сил. Эта фракция обладает потенциалом к значительному расширению диапазона своего политического маневра, что обеспечит Польше более выгодные позиции на переговорах по новой Многолетней программе финансового развития (МПФР).

Понятен и главный вызов, который несет в себе этот сценарий для проевропейских фракций из парламентского большинства. Могут ли ЕНП, «Прогрессивный альянс социалистов и демократов» (СиД) и «Альянс либералов и демократов за Европу» (АЛДЕ) вовлекаться в практическое взаимодействие с ЕКР во главе с ПиС, дробя тем самым политические ряды евроскептиков и препятствуя объединению практически всех евроскептических, популистских и ультраправых партий, – даже если ПиС систематически попирает европейские ценности, подрывает верховенство права и сворачивает демократию на национальном уровне в Польше? А что если Виктор Орбан сообразит, что членство в ЕКР даст «Фидес» достаточное влияние для определения курса целой фракции в Европарламенте – нечто такое, о чем он и помыслить не может в союзе с Сальвини и Ле Пен, – и что это влияние позволит ему стать настоящим политическим тяжеловесом, маневрирующим между партиями парламентского большинства и ультраправыми силами