Термин «Глобальный Юг» в последнее время получил необычное распространение в Украине, хотя единства в его понимании или целесообразности нет. Распространение связано в основном с тем, что наконец стало очевидным глобальное измерение российско-украинской войны: вызов мировому порядку, в котором именно ключевые развивающиеся страны играют определяющую роль. Различия в трактовке термина и привязанных к нему нарративах отражают опасения, недостаток понимания и стратегии Украины в отношении этих стран. Некоторые из них слишком близки к России, другие порой слишком враждебно настроены по отношению к Западу; имеют собственную повестку дня и воспринимают российскую агрессию против Украины сквозь призму собственного опыта и интересов. И если риторика украинского руководства систематически обращается к необходимости восстановить международный порядок, основанный на правилах, то развивающиеся страны все чаще подчеркивают желание эти правила изменить. Российско-украинская война становится частью глобального контекста и процессов, выходящих далеко за пределы контроля ее непосредственных участников, – благодаря чему может стать еще длиннее.

Подъем Глобального Юга

Как десять лет назад повсюду можно было услышать разговоры об усилении Китая, так сегодня нельзя не узнать о подъеме Глобального Юга. Китай за десять лет усилился настолько, что США признали его ключевым геополитическим соперником. Очередь за Глобальным Югом.

Война становится частью процессов, выходящих далеко за пределы контроля ее непосредственных участников, – благодаря чему может стать еще длиннее

«Третий мир», Глобальный Юг, периферия/полупериферия, развивающиеся страны – все эти термины в той или иной степени охватывают относительно бедные страны, многие из них бывшие колонии, в которых живет большая часть населения мира. Эта большая часть населения мира живет сравнительно бедно: ежегодный доход на душу населения в развивающихся странах в среднем составляет около $7 тыс., хотя в пределах этой группы может колебаться от $415 в Сьерра-Леоне до почти $30 тыс. в Саудовской Аравии. Объединяет эти разнообразные страны не только бедность (с редкими исключениями), но и структура экономики, технологическая зависимость, уязвимость к движению финансовых капиталов и хроническое отставание от развитых экономик, обеспечивающих своим гражданам ежегодный доход на душу населения в размере уже более $55 тыс.

Проблема, с точки зрения тех, кто также использует слова «мир-система» и «периферия» вместо Глобального Юга, заключается далеко не только в относительной бедности. Различные экономические стартовые условия, в том числе и в прошлом на расстоянии пяти веков, создают структурные дисбалансы, заставляя международную политику работать таким способом, который обеспечивает развитым капиталистическим экономикам еще больше преимуществ в будущем и обрекает развивающиеся страны на постоянное отставание.

Идея о более справедливом мире, конечно, возникла давно, но время от времени она становится достаточно мощной, чтобы стать политическим лозунгом. Особенность современного исторического момента в том, что достаточно большое количество довольно разных стран Глобального Юга готовы эту идею поддержать с тем, чтобы бросить вызов международным правилам игры, созданным Западом (Глобальным Севером) в собственных интересах.

Предпосылкой для этого стал постепенный рост удельного веса стран Глобального Юга в населении планеты, мировой экономике и международной политике. Беспрецедентный экономический рост Китая на протяжении уже более четырех десятилетий является, конечно, наиболее ярким примером и наиболее заметным политическим фактором. Но Китай не является единственным случаем. Историю его успеха уже повторяют или могут повторить в ближайшем будущем Индия, Индонезия, Турция, Мексика, Вьетнам, Малайзия, Казахстан или Нигерия – страны, которые демонстрируют значительные темпы ежегодного экономического роста. Экономики стран Глобального Юга становятся все больше, но одновременно растет и население, в результате чего далеко не всем из них удается принципиально улучшить благосостояние своих граждан.

Согласно взглядам, традиционно популярным в Латинской Америке, развивающиеся страны попали в ловушку зависимости, которая держит их на большом расстоянии от развитых экономик. Некоторые называют это неоколониализмом, имея в виду то, что формально метрополии ушли и наступила независимость, но на практике осталась уязвимость и зависимость экономик бывших колоний от технологий, рынков и денег развитых государств Запада. Что интересно, Украина с показателями ежегодного дохода на душу населения около $4,5 тыс. тоже относится к группе развивающихся стран. Это впечатление усиливается заметными антиколониальными рефренами в риторике, где прошлое изображено как эпоха колониальной зависимости от России, в чем кроются причины многих проблем. Такие подходы хорошо понятны в Латинской Америке, но реалии безопасности и войны делают стратегические интересы Украины особенными.

Историю успеха Китая уже повторяют или могут повторить в ближайшем будущем Индия, Индонезия, Турция, Мексика, Вьетнам, Малайзия, Казахстан или Нигерия

Асимметрия условий, на которую ссылаются страны Глобального Юга, является вопросом международной политики, и его вес в последнее время значительно возрос. Распространение таких взглядов среди широкого фронта различных государств постепенно проводит новую линию геополитического раскола: не между цивилизациями или идеологиями, но между развитыми странами Глобального Севера и относительно бедным и, что важнее, дискриминированным, на его взгляд, Глобальным Югом.

Сегодня только на Китай и Индию приходится почти 30 процентов мировой экономики и 35 процентов населения Земли. Если добавить к ним богатые природными ресурсами Россию, страны Африки и Ближнего Востока, то под контролем Глобального Юга будет более половины энергетических ресурсов планеты. Это – большое количество стран с динамичными экономиками, которые хотели бы повторить успех «азиатских драконов», но часто обвиняют Запад в том, что им это не удается. При всем многообразии их объединяет мысль о том, что правила игры в мировой экономике и международной политике надо пересмотреть с учетом кардинальных геополитических изменений. В последнее время эта идея сопровождается ростом материальных возможностей, а также нарастанием кризиса старого мироустройства, симптомом и катаизатором чего стала российско-украинская война.

БРИКС, G20 и архитектура глобального управления

Борьба за будущее международного порядка сказывается на работе международных институтов. Перманентная критика ООН со всех сторон дополняется трансформацией роли новых форматов. В фокусе внимания в последнее время были два из них: БРИКС и G20, саммиты которых прошли в августе и сентябре. Общим знаменателем этих двух форумов стал рост амбиций стран Глобального Юга и поиск ими элементов долгосрочной стратегии в условиях кризиса архитектуры международной безопасности.

Итоги встречи G20 в Нью-Дели вызвали противоречивые оценки. С одной стороны, многие участники назвали встречу успешной, но с другой – это может быть попыткой выдать желаемое за действительное. Ключевые вопросы саммита – глобальные финансы и изменения климата – остались без конкретных ответов; хотя это и привычный стиль работы G20. А вот оценка российской агрессии против Украины продемонстрировала наличие различных оценок и предел влияния Запада внутри группы крупнейших стран мира. Саммит стал бенефисом премьер-министра Индии Моди, и, похоже, его целью было достичь дипломатического результата ценой поиска компромиссных формулировок.

Если двигаться дальше путем поиска компромиссов, то Запад может оказаться в меньшинстве уже в скором времени. Сравнение финальных деклараций предыдущего саммита G20, состоявшегося в Индонезии, и нынешнего указывает на то, что отношение форума к российско-украинской войне было и остается неоднозначным. Среди прочего, это означает, что в течение войны страны Запада не смогли убедить Глобальный Юг в том, что для него эта война несет такую же угрозу. Стратегический ответ Китая, Индии и других крупных развивающихся стран формулировался довольно медленно, но сейчас выглядит устойчивым: российско-украинская война является шансом изменить правила игры. Системы национальных интересов отдельных стран делают поражение России в этой войне неприемлемым для них, при всем искреннем сочувствии украинцам. В условиях кризиса глобальной архитектуры безопасности многие страны Глобального Юга начали играть собственную игру, руководствуясь прагматическими интересами.

Если двигаться дальше путем поиска компромиссов, то Запад может оказаться в меньшинстве уже в скором времени

Некоторые из них делали это уже давно, например, страны БРИКС. Изначально аморфное и противоречивое образование с абстрактными общими интересами и низким уровнем взаимозависимости в условиях российско-украинской войны и общего кризиса международного порядка получило новое дыхание и обрело новые перспективы. Саммит в августе принял решение о расширении за счет шести новых членов, что сделало объединение более похожим на коалицию государств Глобального Юга. При всей слабости экономической составляющей, ограниченной зависимостью экономик стран-членов от рынков государств Запада в большей степени, чем от рынков друг друга, политическое и геополитическое измерения сотрудничества становятся все сильнее. Основой этих измерений выступает борьба за перестройку мировой экономики, которая обеспечит развивающимся странам более привлекательные условия глобального обмена. Российско-украинская война и ее международный контекст добавили к этим стремлениям другие, более инструментальные: например, увеличить устойчивость к западным санкциям. Однако горизонты планирования стран расширенного БРИКС могут быть значительно шире. Российские призывы к уничтожению Запада мало кого интересуют, поскольку Запад нужен крупным экономикам, прежде всего китайской, как стратегический торговый партнер. Вопрос в том, какими будут условия такой торговли. Российско-украинская война добавила также и вопрос о том, какими станут последствия торговых войн для безопасности.

Что дальше?

Существует теория, согласно которой наиболее опасные времена наступают, когда разрыв между старым гегемоном и новым претендентом на гегемонию сокращается. Тогда старые правила игры уже не работают, а региональные конфликты становятся более частыми и интенсивными. Российско-украинская война является признаком того, что, возможно, эти времена уже наступили. Она выходит далеко за рамки Восточной Европы и становится частью глобальной борьбы за международный порядок.

Эта же теория говорит о том, что основной актив гегемонии – ее альянсы. После стремительного подъема Китая у Вашингтона оставались союзники, которых у Пекина не было. Но уроки, которые выносят великие державы из российско-украинской войны, способны менять ситуацию. Борьба за союзников продолжается и охватывает весь мир. Она уже стала не только конкуренцией геополитических стратегий, но и противостоянием идеологий и видений будущего.