Читайте также эту статью на немецком и английском языке

Дэвид Леонгардт, колумнист The New York Times, считает «экономический популизм» наиболее многообещающей стратегией Демократической партии для победы в 2020 году над действующим президентом США Дональдом Трампом. Довольно привлекательно звучит и расшифровка упомянутого им понятия: «истинный популизм» – это, дескать, «борьба за интересы простых людей», а они в США предрасположены к популизму. Билл Клинтон, Барак Обама, а также Дональд Трамп – все они добились успеха, по крайней мере в избирательной кампании и у избирательных урн, благодаря имиджу «борцов за интересы людей труда». Но если Дональду Трампу пришлось при этом пойти на нарушение республиканских догматов в экономической и социальной политике, демократам можно положиться на то, что большинство американских избирателей являются их последователями в этих вопросах даже вопреки приверженности консервативным ценностям и ксенофобской позиции по иным темам.

Слишком красиво звучит для того, чтобы быть правдой? Так и есть. А к тому же это еще и опасно. Причем речь не только о призрачной поддержке большинством экономической и социальной политики демократов, ведь результаты выборов то и дело свидетельствуют, что эта благосклонность зачастую перекрывается иными, более важными по оценкам избирателя темами, в частности, вопросом об абортах, однополых браках, преступности и наркомании или же о правах на владение оружием. И все же независимо от стереотипов, которые становятся предметом тщательного исследования и использования избирательных стратегов, интересы, предпочтения, а также основанные на них политические действия являются результатом комплекса случайных факторов. И это само по себе неплохо, ведь политикам и партиям приходится убеждать людей в своих преимуществах и предпочтительности своих позиций.

Полное совпадение интересов избирателей – не более чем плод фантазии некоторых стратегов избирательной кампании

Но «экономический популизм» становится серьезной проблемой, попадая в объятия политических стратегов. Столь беспечное использование Леонгардтом этой концепции, является, возможно, данью американской истории. В XIX веке «Народная партия» (Populist Party), к названию которой восходит современное понятие популизма, стала мимолетной прогрессивной политической силой, попытавшейся мобилизовать мелких фермеров и промышленных рабочих на борьбу против крупных предпринимателей и монополий. Вскоре она растворилась в Демократической партии, а потому приведенная выше аргументация согласуется с таким ходом событий. Американцам к тому же не довелось испытать на себе ужасы фашизма и нацизма, а система сдержек и противовесов до сих пор позволяла сдерживать даже самых отъявленных горлопанов, проповедующих идеи ненависти.

Однако, как и в случае с «левым популизмом» бельгийского философа Шанталь Муфф, экономический популизм несет на себе печать пресыщения как раз этой системой «сдержек и противовесов», а также желания посредством волеизъявления большинства одним махом стереть все процедурные барьеры, возникающие в странах развитой демократии перед успешными прогрессистскими реформами. Ввиду социальной несправедливости, скандального разрыва в доходах и имущественном статусе, гендерного неравенства, налогового мошенничества и многих других очевидных проблем современных обществ подобное нетерпение вполне понятно. Разве не оно и в самом деле разделяется большинством?  99 процентами? Теми, кто живет на зарплату или оклад, а также их семьями, которые наверняка все же составляют большинство населения во всех развитых промышленных странах. Теми, чьи интересы, как было сказано, кажутся столь цельными и целостными лишь в фантазиях некоторых политических стратегов.

Популизм, даже если он преисполнен ненависти и проповедует общественную изоляцию меньшинств, как в случае с правым популизмом, постоянно делает ставку на противопоставление вымышленного понятия «мы» вымышленному понятию «другие (они)». Но даже те, кто входит в один процент, являются гражданами, интересы которых должны быть учтены в условиях плюралистического общества и демократии. С целью защиты меньшинств против «тирании большинства» отцы американской конституции разработали политическую систему, которая как раз усложняет достижение радикальных изменений посредством закона. Вне всякого сомнения, они тем самым защищали и интересы экономической элиты (к которой почти все без исключения и принадлежали), и, руководствуясь собственными интересами и по наивности, чрезмерно переоценили ориентацию этой и иных элит на всеобщее благосостояние. При этом ценность заложенной на институциональном уровне защиты меньшинств – в данном случае политических меньшинств – дает о себе знать всегда в тех случаях, когда она отсутствует или оказывается раздавленной по причине всплеска эмоций и страха, вызванных кризисными явлениями. Последний пример тому – Брексит и его пока что непредвиденные последствия.

Сложность демократического процесса в условиях существующих конституционных систем является сама по себе ценностью, которую необходимо защитить от левого экономического популизма

Она должна стать не аргументом против такого излюбленного инструмента популистских стратегов, как прямая демократия, а против того, чтобы безоговорочно доверить этому инструменту решение больших, комплексных и жизненно важных для меньшинств вопросов. Поэтому необходимо предотвратить «тиранию меньшинства» на институциональном уровне путем разумного баланса между ветвями власти и стратегически правильно расставленными игроками с правом вето, даже если это потребует от граждан терпения и больших усилий в политическом процессе. Это означает формирование в различных местах большинства, умение вести переговоры, идти на компромиссы, а также достойно принимать и поражения.

Понятно нетерпение тех, кто видит много несправедливости в этом мире. Но тяготы демократического процесса в существующих конституционных системах – даже если они претерпели урон в таких странах, как Польша, Венгрия или Турция, – являются сами по себе ценностью, которую нужно защитить от левого экономического популизма. И именно в США прогрессистским политикам не обойтись без терпеливого разъяснения людям преимуществ своих политических программ. Им придется и в дальнейшем жить в условиях существования у этих людей противоречивых интересов и предпочтений. «Разумная популистская избирательная кампания» невозможна.