«Сохранить тренд на квоты и предусмотреть ответственность за их соблюдение»

Иванна Климпуш-Цинцадзе о том, как увеличить количество женщин в политике

В политику вы пришли из общественного сектора. Что вас подтолкнуло к этому решению?

Моя история прихода в политику не является исключительной на 2014 год. Это было время, когда нужно было определяться. До того вся моя профессиональная деятельность была в разных аналитических центрах, общественных организациях. То есть я постоянно работала в гражданском секторе и, как я теперь люблю шутить, мне тогда было значительно легче рекомендовать, что и как сделать. Тогда казалось, что я знала ответы на все вопросы. Сейчас этих ответов нет. Но есть значительно более глубокое понимание того, как функционирует система и что помогает, а что, наоборот, сдерживает реализацию тех или иных вещей. Поэтому когда в 2014 году мне предложили место в избирательном списке БПП, у меня был разговор прежде всего с собой и с близкими мне людьми – с мужем и с отцом. Я все же решила идти в политику. И тут закралось такое сомнение, которое, как я потом проанализировала, больше характерно для женщин. Оно заключается в том, что женщины, которые имеют много компетенций, все равно сомневаются в себе больше, чем мужчины.

Затем была работа в Верховной Раде, в комитете по иностранным делам. Это был мой приоритет, я хотела там работать. Затем последовало приглашение в правительство, и это решение я тоже приняла не сразу и не легко.

Стереотипно политику считают мужской средой. И на руководящих должностях больше мужчин. В парламенте их больше. Чувствуете ли вы конкуренцию в работе с мужчинами и в чем она проявляется?

Относительно приглашения в политику я не чувствовала конкуренции с мужчинами. А что касается текущей работы – не буду кривить душой, с мужчинами работается по-разному.

В течение этих двух лет работы я вижу определенную эволюцию в подходах к тому, как они воспринимают коллег-женщин или подчиненных женщин. Кое-кто начал осознавать, что действительно есть проблема, что женщины не всегда достигают высоких управленческих ступеней. Я не могу сказать, что нам, трем женщинам в правительстве, трудно держаться. Но мы понимаем, что у некоторых мужчин есть подход к человеку не сугубо как к профессионалу, специалисту, но и как к женщине. Если ты женщина, то тебе прежде всего нужно сделать комплимент.

Гендерное равенство – это не о женщинах. Это о реформах, об открытости общества, его толерантности и современности. Если привлечь как можно больше мужчин к этому процессу, нам все удастся.

А еще у нас есть политическая поддержка премьера в понимании того, что вопрос гендерного равенства крайне важен. И именно с его согласия после разговора с депутатом МФО «Равные возможности» нам удалось предоставить дополнительные полномочия конкретному вице-премьеру, который бы координировал политику в отношении гендерного равенства. Это в украинском правительстве происходит впервые. До этого было одно министерство, которое отвечало за внедрение гендерных вопросов – Министерство социальной политики. Я, кстати, не могу сказать, что Минсоцполитики было в восторге, что вице-премьеру предоставят дополнительные полномочия их координировать и контролировать в этой сфере.

А в чем заключается эволюция мужчин? Это конкретные шаги, разговоры?

Вы знаете, нам еще нужно дойти до того, чтобы мужчины не стеснялись защищать права женщин. И чтобы они не считали, что такая защита – это нечто чрезвычайное. Также должен быть даже чисто экономический интерес государства в том, чтобы женщины принимали активное участие и в управленческих решениях, и на рынке труда и т.д.

Сегодня я вижу, что, например, в Министерстве региональной политики происходят изменения. Я вам расскажу такой секрет. Полтора года назад мы беседовали с моим коллегой, министром регионального развития Геннадием Зубко о том, что есть определенные проблемы с обеспечением гендерного равенства. По его убеждению, проблемы нет, потому что в его министерстве, мол, 75% – это женщины. А потом я спросила: «А сколько у вас, как министра, женщин-заместителей?». И оказалось, что это то министерство, где женщин-заместителей нет, хотя в целом в нашем правительстве 40% заместителей министров – женщины. Международный конгресс, организованный усилиями депутатов-женщин с МФО «Равные возможности», помог осознать господину Геннадию, что существует определенная проблема и что-то нужно менять. После этого он инициировал ряд положительных изменений в министерстве. Это идеальные первые шаги к переменам? Наверное, нет. Но это точно прекрасный пример движения в правильном направлении и точно пример для подражания для других коллег.

Чтобы увеличить количество женщин в политике, во время местных выборов в 2015 году законодательно была введена 30-процентная гендерная квота для политических партий. И в результате большинство партий гендерных квот не придерживались. Можно было это предотвратить?

Скажу честно: когда я шла в парламент, на тот момент думала: а зачем нам квоты? Мне казалось, что квоты – это унизительно. А сейчас я так не считаю. Поэтому квоты – это самый быстрый путь перейти к тому, чтобы это стало привычкой, традицией, чтобы общество наконец было максимально широко представлено в политических партиях и представительных органах. Напомню, что у нас около 54-55% населения составляют женщины. Более того, у нас среди граждан, имеющих высшее образование, 65% составляют женщины. Но если говорить о представительстве женщин во власти, то у нас только 8% женщин в правительстве, 12% – в парламенте. Хотя уровень представительства женщин увеличивается на низших звеньях избранной власти, то есть на местном уровне это от 12% в облсоветах, 23-28% в районных и городских советах, до 51% на уровне сельских советов.

В Украине около 54-55% населения составляют женщины. Более того, у нас среди граждан, имеющих высшее образование, 65% составляют женщины. Но если говорить о представительстве женщин во власти, то у нас только 8% женщин в правительстве, 12% – в парламенте.

Я думаю, что с квотами было сделано две ошибки. Первая – в 2013 году по политическим партиям на общегосударственных выборах, когда принималась поправка, и вторая – в 2015 году, когда мы предлагали и приняли с голоса поправку относительно квоты в 30% на местных выборах. Ошибки заключались в том, что мы не ввели никаких санкций для партий за невыполнение этих квот. И в результате одни партии это реализовали, а другие – нет.

Из 29 партий в местных выборах 20 не выполнили этой нормы. Более того, мы сказали о 30%, но никак не обеспечили механизм, чтобы это было равноценное представительство на верхних ступенях списка, а не в конце списка, который чаще всего не является проходным. То есть это был тоже такой формальный подход к представительству женщин. Отсутствие санкций, механизма контроля и ответственности политических партий не дали желаемого результата. Хотя в целом мы можем говорить о том, что количество женщин в представительных органах увеличилось.

Что мы можем сделать сейчас? Во-первых, сохранить тренд на квоты и предусмотреть дополнительную ответственность политических партий за их соблюдение как на уровне местных выборов, так и общегосударственных. Во-вторых, активно продолжать серьезную работу на местах. Я хочу подчеркнуть, что гендерное равенство – это не о женщинах. Это о реформах, об открытости общества, его толерантности и современности. Если привлечь как можно больше мужчин к этому процессу, нам все удастся.

В стенах парламента и за его пределами успешным женщинам-политикам приходится иметь дело с сексизмом. Как с этим бороться?

Как с этим бороться? Меня радует, что уже есть осознанная и четкая позиция МФО «Равные возможности» относительно того, чтобы хотя бы жестко озвучивать свою позицию относительно неприемлемости сексистского поведения и высказываний.

Но я бы хотела видеть и другое: как регламентный комитет ВР реагирует и выполняет свои прямые функции профильного комитета в отношении таких проявлений сексизма. Если бы была такая реакция регламентного комитета и депутатской зал, то это бы дало результат. Если проявления сексизма не наказываются и не осуждаются, они будут учащаться. И во-вторых, мне кажется, нашим мужчинам не хватает смелости выйти и публично защитить коллег от выпадов сексизма. Я бы пожелала каждому мужчине в Верховной Раде иметь смелость открыто стать на защиту прав человека. В частности, женщин.

Реально ли Украине достичь таких результатов, чтобы в политике было 50% женщин?

Почему нет? В Швеции же реально. Там вообще списки партий формируются не просто 50 на 50, а «один человек – одна женщина», и так весь список. У нас это тоже возможно и это, думаю, не за горами. Но эта задача требует большой работы и усилий со стороны каждого. Вот, например, недавнее исследование МВФ свидетельствует о том, что если мы имеем увеличение доли женщин до 30% в наблюдательных советах банковских учреждений, то повышается финансовая устойчивость банков.

Если мы достигаем одинакового уровня привлечения женщин на рынке труда по сравнению с мужчинами, то даже в развитых экономиках есть возможность увеличить рост ВВП страны на 5%. Представляете, какой рывок в росте ВВП мы могли бы сделать, если бы достигли равной представленности женщин и мужчин в различных отраслях экономики? Мы недооцениваем этот потенциал. Но здесь еще вопрос и в разделении труда. Когда у женщины с мужем есть равное распределение обязанностей дома, то женщина может заниматься своей карьерой. Я бы не могла делать то, что я делаю сегодня в должности, если бы не партнерская поддержка моего мужа. Я убеждена, если вы спросите любую из женщин-парламентариев, у которой есть семья, дети, могли бы они справляться без поддержки мужа, то каждая подтвердила бы, что нет. Так же, как мужчины не могут быть успешными без поддержки женщин.

Данная статья впервые вышла на сайте «50%» и ее перевод (с сокращениями) публикуется с разрешения правообладателя.