Интервью провел Филипп Кауперт
Вы сейчас являетесь «спецпредставителем по вопросам социально-демократического обновления» фракции S&D в Европарламенте. Что для вас означает это обновление?
Вся Европа оказалась в ситуации, похожей на нашу. Нынешний кризис не национальный, а всеевропейский, даже всезападный. То, что мы видим в США с движением MAGA, отражается и на нас. Подъем ультраправых, а также нехватка у нас энергии и смысла заставляет нас задавать фундаментальные вопросы. Кто мы? За что мы боремся? Как нам спасти не только европейскую социал-демократию, но и саму европейскую демократию?
Поэтому мы в нашей фракции решили, что недостаточно написать общий манифест за три недели до выборов. В нем мы просто повторяем лозунги: социальная справедливость, справедливая трансформация, социальная экология. Нужна более глубокая рефлексия. Во-первых: что мы сделали не так? Если ты проиграл все выборы, значит, что-то не работает. Во-вторых: почему мы вообще являемся социал-демократами? Что мы хотим изменить? И в третьих: как?
Политика должна быть не только транзакционна, то есть как реакция на нужды или страхи – она должна быть трансформативна
Политика должна быть не только транзакционна, то есть как реакция на нужды или страхи – она должна быть трансформативна. Мы должны формировать повестку дня, а не просто реагировать на ту, которую нам навязывают. Иначе мы будем все время играть на поле соперника. А мы хотим играть дома, на собственном поле, но для этого сначала нужно переосмыслить, что для нас дом. Как ни парадоксально, националистические ультраправые лучше нас умеют взаимодействовать через границы. Они действуют на международном уровне, а мы, самопровозглашенные интернационалисты, вечно разрознены. Этому противоречию нужно положить конец, иначе мы будем проигрывать и дальше.
В те несколько дней, которые вы провели в Германии, вы общались с политиками и интеллектуалами из СДПГ. Они сейчас работают над новым программным заявлением, которое должно быть готово в 2027 году. Могут ли такие долгосрочные программы быть ориентиром?
Дело не только в программе. Главное здесь – самоанализ, то есть те же вопросы, которые мы задаем себе и во Франции, и во всей Европе: кто мы и какое видение предлагаем? Да, надежная политическая программа нужна. Но конкретным политическим мерам предшествует осмысление ценностей и общее понимание политики. СДПГ сейчас особенно тяжело: она должна делать выводы из прошлых выборов и настроений в Германии, одновременно руководя страной. Это порождает споры не только о содержании, но и о времени.
Когда ты в правительстве, особенно на вторых ролях, ты отвечаешь за решения, которые не всегда принимаешь, и при этом сталкиваешься с многочисленными кризисами. Однако нельзя жертвовать долгосрочным мышлением ради выживания здесь и сейчас. Мы во Франции слишком часто так поступали: тактически реагировали на кризисы, пренебрегая более глубоким обновлением. Конечно, так можно переживать каждую последующую волну, но в результате не будет содержания для программы трансформации. Все, с кем я здесь разговаривал, понимают, что за тактическими ошибками или отдельными темами скрывается глубокий кризис социал-демократии как таковой. И его пора решить.
Многие утверждают, что социал-демократы и левоцентристы потеряли поддержку рабочего класса, который все чаще голосует за ультраправых. Как изменить эту тенденцию?
Собственно, в этом суть проблемы. Рабочий класс сменил политические предпочтения: бывшие избиратели социалистов во Франции теперь голосуют за ультраправых. Но это не только кризис социал-демократии, это кризис самой демократии. Западные демократии многие десятилетия были стабильны, потому что давали рабочим главное обещание: лучшая жизнь благодаря труду. Это обещание долгое время выполнялось, приносило благополучие и доверие к демократии. Теперь оно нарушено. А когда его нарушают, растет популизм.
Рабочие люди должны видеть, что будущее, где возможно улучшение, за демократией
Больше нельзя просто говорить: «No pasarán». Морального возмущения маловато. Мы должны понять, почему рабочий завода в Мичигане или на севере Франции, всю жизнь голосовавший за левых, теперь поддерживает Трампа или Ле Пен. Ответ такой: он больше не видит прогресса и достоинства в демократии. Так что обновление социал-демократии означает возвращение к ее истокам. Рабочие люди должны видеть, что будущее, где возможно улучшение, за демократией. Иначе демократия ослабевает, а ультраправые становятся рабочей партией – что, собственно, и вышло. Это смертельная угроза не только социал-демократии, но и демократии как таковой.
Конечно, сейчас рабочий класс не таков, как раньше: более разнообразен, разрознен, индивидуализирован. Мы должны осознать эту трансформацию и перестать романтизировать прошлое. И мы должны четко определить, за кого и против кого мы боремся. Сегодня мы сталкиваемся с явлением, которое я называю «капитализмом одиночества». Большие цифровые платформы доминируют не только в политическом дискурсе, но и в повседневной жизни. Им выгодно разъединять и изолировать людей, что подрывает солидарность, основу социал-демократии. Они сосредотачивают власть в своих руках, таких как Илон Маск или Коммунистическая партия Китая из TikTok, где бизнес-интересы сочетаются с идеологическим влиянием. Чтобы защитить демократию, мы должны знать, за кого мы боремся и против кого.
Перейдем к французской политике. Там, похоже, очень напряженная ситуация. Как вы ее оцениваете? И думаете ли баллотироваться на следующих президентских выборах?
Выборы-2027 – вопрос жизни и смерти для французской демократии и европейского проекта в целом. Победа Марин Ле Пен или другого кандидата от ультраправых сил абсолютно реальна. Верхнего предела их поддержки уже нет. Это означает, что каждое принятое сегодня решение должно быть серьезным, чего французской политике часто не хватает. История будет оценивать нас по тому, что мы делаем сейчас или не делаем. В случае коллапса французской демократии пошатнется весь европейский демократический проект.
Поэтому цель наших действий должна быть четкая: предотвратить этот коллапс. Социал-демократия должна показать, что она настоящий защитный вал демократии. Да, мы разделяем убеждения консерваторов в необходимости эффективной обороны против агрессии Путина. Но наше понимание «обороны» целостно: оно включает военную силу, социальную сплоченность и экологический переход. Это три столпа защиты демократии. Только мы предлагаем такое всеобъемлющее видение, и это наша альтернатива антидемократическим силам. Я во Франции работаю над тем, чтобы развивать этот подход без сектантства, без догматизма. Для этой борьбы нам нужны все, кто верит в демократию, даже те, кто в прошлом голосовал за Макрона.
Быть «против ультраправых» недостаточно. Люди должны понимать, за что мы выступаем.
Что будет на личном уровне, я пока не знаю. Но сейчас не должно быть речи о чьих-то амбициях, сейчас нужно предотвратить крах. Выбор сейчас не между победой и поражением, а между обновлением и разрушением. Чтобы все получилось, мы сначала должны узнать, кто мы. Быть «против ультраправых» недостаточно. Люди должны понимать, за что мы выступаем. Некоторые знают нас как тех, кто за социальную справедливость или за повышение заработной платы, но наша политическая идентичность размыта, а вот у националистических сил – очень четкая. Эта четкость является отсутствующей частицей нашего пазла.
И напоследок что вы можете сказать об ультралевой партии La France Insoumise в контексте борьбы за демократию и возможно ли сотрудничество с ней на предстоящих выборах?
Если ты борешься за демократию, тебе нельзя объединяться с антидемократическими силами. Мы тогда подарим победу ультраправым. Они просто укажут на нашу непоследовательность: «Вы обвиняете нас в авторитарности или близости к Путину, а сами объединяетесь с популистами, выступающими против ЕС и европейской обороны». Быть социал-демократом – означает прежде всего быть демократом. Это отличает нас от левопопулистов. Стирая эту разницу, мы теряем свою идентичность, что неправильно не только в нравственном смысле, но и в стратегическом.
Поэтому никаких союзов с La France Insoumise (LFI). Это гарантированное поражение. Если кандидат от LFI выйдет во второй тур президентских или парламентских выборов, ультраправые точно победят. И даже если бы кандидата выдвинули мы (но в союзе с LFI. – Прим. ред.), мы потеряли бы моральное преимущество. Нас обвинили бы в соучастии с силами, которые играли на худших популистских настроениях. Да, решение отказаться от такого альянса тоже имеет свои минусы. Но последовательность обеспечивает большее доверие в долгосрочной перспективе. Я позабочусь о том, чтобы не было «нечетких стратегий». Люди заслуживают ясности.
В конце концов избиратели сомневаются не столько в нашей компетентности, сколько в нашей искренности. Эффективная политика может решить проблемы с доверием к действиям, но проблемы с искренностью – нет. Надо, чтобы люди были уверены, что мы имеем в виду именно то, что мы говорим, даже если это имеет свою цену. Я бы хотел, чтобы французские социал-демократы снова заняли должное им место в европейской социал-демократической семье. Мы должны перестать изображать из себя радикалов, когда в оппозиции, и либералов, когда у власти. Скажите людям правду о том, кто вы. В долгосрочной перспективе люди предпочитают настоящих, а не политических шоуменов.
