Еще задолго до того, как Илон Маск купил Twitter за ошеломляющую сумму в $44 млрд только для того, чтобы переименовать его в X, язык вражды бросал зловещую тень на персидскоязычные социальные сети. Когда кумир футуристов уволил половину модераторов, 80 процентов инженеров отдела безопасности и почти всю команду «этического ИИ», открылись шлюзы для оскорбительных высказываний персидскоязычных пользователей.

Для иранских журналистов и ученых, которым часто приходится путешествовать в неизведанные края, чтобы держать онлайн-портфолио на достойном уровне, ставки были еще выше. Время от времени они сознательно или бессознательно меняли риторику, когда становились мишенью для организаторов нападок. Некоторые профессора университетов и художники удалялись из социальных сетей, чтобы защитить свое спокойствие. В других случаях журналисты меняли стиль репортажей, снижали стандарты или пересматривали редакционные указания, чтобы соответствовать требованиям групп давления.

Язык вражды, унижения и угрозы в интернете

Конечно, язык вражды, одобрение насилия и сексуальные домогательства очень распространены на всех платформах, не только в X. Но, например, TikTok в Иране запрещен, а Facebook не очень популярен среди интернет-гурманов, так что X является одним из главных каналов цифровой связи.

Исследование распространенности дезинформации во время избирательных кампаний, которое провели ЮНЕСКО и Ipsos в 16 странах в сентябре 2023 года, показало, что 67 процентов всех пользователей и 74 процента тех, чей возраст менее 36 лет, сталкивались с нападками в интернете. Основными мишенями этих волн были люди из ЛГБТ+ сообщества, а также этнические меньшинства. Из 16 стран только в верхнем кластере, с самым высоким индексом человеческого развития (ИЧР), соцсети занимают второе место после телевидения, а вот в группе стран с самым низким ИЧР они опережают другие медиа с большим отрывом.

Конкретно это исследование не содержало количественного анализа закономерностей в Иране, но общая картина подходов к потреблению новостей, производству контента и цифровой коммуникации очевидна и без статистики. В персидских соцсетях можно видеть отход от общепринятых норм пользования онлайн-платформами, где члены реальных сообществ взаимодействуют виртуально.

Если мишенью для языка вражды становится мужчина, ненормативная лексика направляется на трех главных женщин в его семье: жену, мать и сестру

По крайней мере эмпирически можно утверждать, что цивилизованные, без непристойностей и ad hominem, диалоги уже стали редкостью в приложениях и на форумах, где много иранцев. Ленты подавляющего большинства пользователей с большим количеством подписчиков, таких как журналисты, телезвезды, ученые, активисты, полны оскорблений и угроз.

Часто сами знаменитости намеренно провоцируют агрессивные разговоры и иррациональную полемику. Хороший пример – самоаккредитованные журналисты, которые постят в сети Х изображения непопулярных политических деятелей с короткими подписями вроде такой: «Комментарии открыты. Скажите ему/ей то, чего он/она заслуживает».

Киберагрессия уже не представляет собой конфликт идей в условиях анонимности и отсутствия цензуры. Обмен мнениями, который якобы начинается как элегантное выяснение разногласий, часто заканчивается тем, что иранские пользователи желают друг другу зла, оскорбляют родственниц друг друга, а если и не обмениваются смертельными угрозами, то блокируют собеседников и заявляют об этом.

По сравнению с языком вражды в других географических и языковых средах агрессивная риторика в иранском инфопространстве сделала резкий поворот: исчезает базовая толерантность, с которой пользователи запрещенных сервисов, таких как некоторые мессенджеры, относились друг к другу в политических и религиозных дискуссиях. Пользователи, в основном с подозрительными или вымышленными именами, продуцируют целые предложения, пересыпанные оскорбительными словами, части которых раньше не было в персидском языке, известном своим поэтическим шармом. Почти все такие сообщения, которыми они отвечают тем, с кем не согласны, имеют гендерную составляющую.

Если адресат – женщина, особенно журналистка с открытым профилем, что делает ее уязвимой к прямой критике, то она должна быть готова к лавине угроз изнасилованием, кэтколингу и другим беспардонным высказываниям. Если мишенью становится мужчина, ненормативная лексика направляется на трех главных женщин в его семье: жену, мать и сестру.

Государственный язык вражды

В целом нападки в интернете вряд ли связаны с конкретными сообществами. Даже безупречные демократии ломают голову над тем, как научить своих граждан использовать современные технологии для общего блага и оставлять такой след, которым потом можно будет гордиться. Но в автократиях, таких как Иран, где государственная идеология подпитывает радикализм, кризис цифровой жизни углубляет активное участие правительства, которое поощряет и финансирует целые коллективы хейтеров.

Исламская Республика создала теневую сеть «медиаактивистов», которые получили неограниченные ресурсы для продвижения насилия через кампании против отдельных лиц, групп или идей. Эти тайные общества мобилизуют каждый раз, когда политическая элита не хочет прямо ассоциироваться с подавлением, замалчиванием и безнаказанностью.

В декабре 2021 года верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи расширил понятие, о котором говорил еще в 2016-м: «джихад-разъяснение». Он велел своим сторонникам использовать такую роскошь, как онлайн-платформы, для распространения идей революции и рассказов о достижениях Исламской Республики. Также намекнул, что составляющей такого джихада (исламский термин, означающий старание или усилие) должно быть противодействие враждебной клевете на режим.

Как батальон, получивший приказ идти на фронт, «культурные центры», которые после его заявлений росли как грибы после дождя, помчались в Twitter и Instagram выполнять миссию. Парадоксально, но с помощью грубых методов общения они пытались «объяснять» оппонентам, что теократия со штаб-квартирой в Тегеране, среди прочего, демократична, толерантна и заботится о благе своего народа. На тех, кто отказывался согласиться, предстояло давить еще сильнее, ведь им требовались дополнительные разъяснения.

И без того значительная поляризованность иранской онлайн-экосистемы усиливается такжеблагодаря диссидентским группам, бросающим вызов Исламской Республике

Несмотря на отсутствие официальных данных, британское правительство подсчитало, что киберармия иранского правительства насчитывает около 45 тыс. оперативников. В 2019 году Twitter удалил не менее 4800 связанных с иранским правительством аккаунтов, которые участвовали в распространении дезинформации и преследовании диссидентов.

Впрочем, киберармия Исламской Республики до сих пор не имеет монополии на угрозы в интернете. Деятели из диаспоры, которые становятся на какую-то из сторон изгнанной оппозиции, а именно промонархическую или республиканскую, уже давно используют язык вражды и мизогинию, чтобы заставлять своих критиков молчать. Что может быть ироничнее, чем ситуация, когда онлайн-абьюзеры наращивают авторитет, презентуя себя как широко мыслящих и уважающих свободу, в частности, права женщин?

И без того значительная поляризованность иранской онлайн-экосистемы усиливается также благодаря диссидентским группам, бросающим вызов Исламской Республике. В 2021 году Facebook закрыл почти 300 аккаунтов, связанных с «Организацией моджахедов иранского народа» (ОМИН), которую Государственный департамент США когда-то классифицировал как иностранную террористическую организацию.

По меньшей мере один раз правительство Албании, которое предоставляет членам ОМИН убежище в округе Дуррес, проводило рейды в лагерях ОМИН после того, как было обнаружено, что ее члены вовлечены в опасную интернет-деятельность. Члены ОМИН, которые до сих пор присутствуют в интернете, имеют авторские подписи в ведущих газетах и получают приглашения на фешенебельные мероприятия с участием европейских и американских политиков.

Где искать лекарство от нетерпимости, которая заражает персидскоязычное цифровое публичное пространство – непростой вопрос. Этот кризис возник и продолжается из-за совокупности антропологических, социальных и политических факторов, не в последнюю очередь по вине правительства, культивирующего вражду. К сожалению, даже его оппоненты в изгнании усвоили эту нездоровую культуру.