2020 год, прошедший под знаком глобальной пандемии нового коронавируса, для постсоветской Евразии ознаменовался также рядом серьезных региональных кризисов. Наиболее острые из них пришлись на страны, считающиеся союзниками России в регионе. Речь идет о Беларуси, Армении и Кыргызстане – трех из пяти членов Евразийского экономического союза, одновременно представляющих собой половину состава Организации Договора о коллективной безопасности.

В Беларуси после фальсификации результатов августовских президентских выборов и демонстративно жестокого подавления властями соответствующего общественного недовольства начались массовые протесты. В Кыргызстане в октябре, уже в который раз за современную историю республики, произошла революция, охарактеризованная российскими властями как «бардак и хаос». Армения оказалась вовлечена в полномасштабный вооруженный конфликт с Азербайджаном в Нагорном Карабахе.

Многим реакция Москвы на эти кризисы показалась излишне сдержанной. Часть представителей экспертного сообщества увидела в этой сдержанности признаки изменения подходов России к ее политике в отношении постсоветского пространства. Так, эксперт-международник Владимир Фролов полагает, что в российской политике постепенно происходит выработка новых подходов, основывающихся на «оптимизации амбиций». Он называет ее политикой «стратегической сдержанности». Отчасти солидарен с ним председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов, полагающий, что Москва начинает демонстрировать больше рефлексии по поводу своих реальных интересов в регионе.

В связи с этим на основных российских экспертных площадках по международным отношениям начались дискуссии, касающиеся перспектив изменения подходов в политике России в отношении постсоветской Евразии. Ситуация вокруг российского посредничества в урегулировании армяно-азербайджанского конфликта поставила ребром вопрос о том, должна ли Россия учитывать интересы союзников при формировании своей политики в регионе и мире. Белорусский кризис оживил дискуссию о необходимости более глубокого изучения и учета внутренних трансформаций в государствах постсоветской Евразии.

События в Беларуси вызвали единодушие среди российских экспертов относительно необходимости смещения акцентов в политике России с взаимодействия исключительно с правящими элитами на работу со всеми группами населения, включая оппозицию

Не будет преувеличением сказать, что белорусский политический кризис был воспринят частью экспертного сообщества и большинством представителей правящей элиты как вызов устойчивости политического режима в самой России. Как отмечают Андрей Колесников и Денис Волков из Московского центра Карнеги, «Кремль, по-видимому, был вынужден безоговорочно поддержать Лукашенко из опасений возможного распространения белорусской протестной «инфекции». Политтехнолог Евгений Минченко видит в белорусских протестах «отработку сценария для России образца 2024 года» и предлагает в этой связи «детальнейшим образом изучить опыт Беларуси».

В случае с белорусским кризисом Москва оказалась в непростой ситуации. Беспрецедентные масштабы протестов показали, что значительная доля вины за происходящее в Беларуси лежит на ее руководстве. Как высказался президент Владимир Путин, «если люди вышли на улицу, все должны с этим считаться, слышать это, реагировать». Вместе с тем гипотетическая поддержка белорусских протестов разрушила бы логику отрицания Москвой любого давления на власть, осуществляемого улицей, при этом не гарантируя сохранения Беларуси в орбите ее интересов. Последнее в условиях «прохладной войны» между Россией и Западом представлялось слишком высоким риском.

События в Беларуси вызвали единодушие у российских экспертов относительно необходимости смещения акцентов в политике России в постсоветской Евразии с взаимодействия исключительно с правящими элитами на работу со всеми группами населения, включая оппозицию. Как отмечал директор Института стран СНГ Константин Затулин, «нельзя смотреть на происходящее в других государствах глазами заинтересованных властей этих государств». Тем не менее возможность смены существующей парадигмы российских властей международники в массе своей оценивают как невысокую.

Трансформации, происходящие в соседних с Россией государствах постсоветской Евразии, неизбежны. Более того, рано или поздно они охватят и российское общество.

Справедливости ради стоит отметить, что правящие круги, вероятно, постепенно подходят к осознанию того факта, что трансформации, происходящие в соседних с Россией государствах постсоветской Евразии, неизбежны. Более того, рано или поздно они охватят и российское общество. В этом плане примечателен тезис секретаря Совета Безопасности Николая Патрушева о том, что угроза для будущего российской государственности заключается в смене поколений в постсоветских государствах, происходящей под идеологическим влиянием Запада. По его мнению, «пример Грузии и Украины свидетельствует, что процесс формирования вокруг России враждебного ей государственного стиля поведения элит может быть ускорен искусственным путем».

Эксперты в свою очередь констатируют продолжающуюся фрагментацию постсоветской Евразии. Исходя из этого, Москве предлагается переосмыслить феномен «союзнических отношений» на постсоветском пространстве.

Дискуссия о союзниках в значительной степени вызвана оценками той роли, которую Россия сыграла в окончании военного противостояния в Нагорном Карабахе

По мнению директора Московского центра Карнеги Дмитрия Тренина, России необходимо отказаться от устаревшего тезиса о том, что «великая держава» обязана обладать таким атрибутом, как наличие союзников. Вместо этого следует сконцентрировать усилия на создании «гибкой системы партнерств, обеспечивающей защиту и продвижение национальных интересов». Программный директор клуба «Валдай» Тимофей Бордачев даже полагает, что «у великой державы – участника глобального ядерного «клуба» не может быть союзников».

Дискуссия о союзниках в значительной степени вызвана оценками той роли, которую Россия сыграла в окончании военного противостояния в Нагорном Карабахе в ноябре 2020 года. Москва отказалась от прямой военной поддержки своего партнера по ОДКБ. Это грозило дестабилизацией региона и непредсказуемыми последствиями для нее самой. Взамен был выбран компромиссный формат, позволяющий думать, что Россия сохранила отношения с обеими республиками (и Арменией, и Азербайджаном), а также временно нашла общий язык с Турцией. Здесь следует отметить, что такой подход Москвы полностью соответствует продемонстрированной ею в предыдущие годы логике, согласно которой, например, военное сотрудничество осуществлялось одновременно и с Арменией, и с Азербайджаном. Часть экспертов отмечает, как следствие конфликта, усиление позиций Турции не только на Кавказе, но и в Центральной Азии. В целом же внезапность достигнутого при посредничестве России завершения вооруженного противостояния произвела на наблюдателей определенное впечатление.

Особняком стоит вопрос российско-китайского партнерства в постсоветской Евразии. Подавляющее большинство наблюдателей признает большую ценность такого взаимодействия в современных условиях. Между тем возможное углубление партнерства несет определенные риски. Как отмечает профессор Санкт-Петербургского университета Константин Худолей, «в рамках и двустороннего, и многостороннего альянса (с участием Китая – авт.) Москва окажется младшим партнером».

В подходах России преобладает совокупность ситуативных тактических расчетов. Долгосрочная составляющая определяется императивом выживания сложившегося политического режима и противостоянием с Западом.

Российская дипломатия в Беларуси и Нагорном Карабахе показала, что с Москвой все еще невозможно не считаться, особенно если речь идет о ее ближайших партнерах в постсоветской Евразии. В то же время вряд ли можно говорить и о формировании в 2020 году каких-либо новых подходов России к политике в регионе. Как представляется, эксперты склонны в данном случае выдавать желаемое за действительное. В подходах России, как и всегда, преобладает совокупность ситуативных тактических расчетов. Долгосрочная же составляющая определяется двумя ключевыми моментами: императивом выживания сложившегося в России политического режима и противостоянием с Западом.

Трансформации в постсоветской Евразии продолжатся. Однако решения, продемонстрированные Россией в той же Беларуси, свидетельствуют, что выработка эффективных ответов на вызовы, стоящие перед регионом и перед ней самой, серьезно ограничена системными сдержками, налагаемыми соотношением политических сил внутри России.