Спустя 50 лет после того, как волна студенческих протестов прокатилась от Скандинавии до Югославии, события 1968 года вновь обрели небывалую значимость. Основы европейской свободы и демократии находятся в состоянии экзистенциального кризиса. В фокусе внимания снова оказались либеральные идеи протестного движения того времени, а также его методы. И это происходит не только в Германии, но и во Франции, Швеции, Голландии и других странах. Продолжающаяся борьба вокруг наследия движения 1968-го определит дальнейший ход событий: последует ли Европа послевоенным путем или же произойдет сдвиг вправо.
Правые экстремисты, национал-популисты и идентаристы уже начали свергать наследие культурной революции конца 1960-х годов. В случае успеха они должны быть благодарны своим заклятым врагам – студентам-анархистам левых взглядов, так как взяли на вооружение их тактику и успешно использовали ее для своих целей.
Арьергардные бои европейских правых против культурных достижений движения 1968-го начались давно, еще с тех пор, как левые после студенческих протестов заняли центристскую позицию в обществе. В Германии тогда такие закоренелые консерваторы, как христианский демократ Франц-Йозеф Штраус вместе с ультраправыми неонацистами, ударили в набат. Хотя они наверняка не ожидали, что культурная революция драматическим образом изменит Германию и в 1998 году в Берлине после длинного марша коридорами государственных учреждений к власти придет красно-зеленая коалиция социал-демократов и зеленых.
Причина успеха правых заключается в том, что они извлекли уроки из протестов, притязаний и политики левых и используют нынче этот опыт в своих собственных целях
Сегодня критика правыми либеральных принципов очень напоминает критику того времени, однако существенно возросла ее притягательная сила. АдГ испытывает возмущение «морально деградированной, инфицированной «лево-красно-зеленой» заразой под названием “Германия 1968-го”». Автор такого вывода спикер АдГ Йорг Мойтен заявляет: «Освобождение от национал-социалистского идеологического наследия – заслуга 1968-го. Но в течение десятилетий произошла и утеря консервативных ценностей. Страна глубоко пропитана социал-демократией и потеряла патриотизм, который я четко отделяю от национализма. Мы становимся свидетелями полной вседозволенности». По мнению Мойтена, миссия правых заключается в том, чтобы отомстить движению 1968-го и побороть либералов их же оружием.
Почти все пункты программы ультраправых в Германии и в любой другой стране являются реакцией на то, что было построено левыми либералами. Вместо сообщества, отстаивающего гражданские права и личные свободы, правые призывают к созданию сильного авторитарного государства, предоставляющего своим коренным гражданам меньшую свободу выбора и максимальный уровень безопасности. Вместо активной гражданской демократии представители правых экстремистов ратуют за чувство долга, лояльность и любовь к отечеству. Опору общества они усматривают в традиционной семье, ведомой патриархом, поддерживаемой христианством и церковью. Это именно та модель, против которой бунтовали студенты в 1960-е годы. Социальная справедливость – понятие, которое ассоциируется с социал-демократией – в их интерпретации означает благосостояние не всех граждан страны, а лишь этнических немцев. В составе немецкой народной общности – нацистский термин, которого правые, как правило, избегают, но на самом деле именно это имеют в виду – все ее члены, объединенные кровным родством, равны между собой. Другие же – мигранты, беженцы, мусульмане или евреи, как утверждают они, подрывают устои «народного» порядка.
Конечно же, в глазах правых «мультикультурализм» является причиной большинства проблем в обществе. Этот феномен они используют для обоснования того, что дискриминация и неприятие миграции являются лучшей альтернативой. До сих пор такие воззрения подавлялись лишь соображениями политической корректности. Если же говорить о преодолении эры нацизма – главном требовании студенческого движения того времени, то, по утверждению правых, одержимость Германии Третьим рейхом как воплощением зла является преувеличенной и контрпродуктивной.
При всем отвращении, испытываемом правыми по отношению к студенческому бунту и его последствиям, удивляет их способность отложить в сторону идеологические шоры, дабы воспользоваться методами левых. Причина успеха правых кроется в том, что они извлекли урок из протестного движения, притязаний и политики левых и используют нынче этот опыт в своих собственных целях. На его усовершенствование потребовалось несколько десятилетий, но теперь они успешно извлекают выгоду для себя из стратегии левых.
В то время как, по мнению социолога Томаса Вангера, высказанному в статье для газеты taz, ХДС канцлера Ангелы Меркель «перестала быть обителью многих немецких консерваторов», руководство АдГ осуществляется «стратегически мыслящими интеллектуалами правой ориентации, которые вопреки всей демонстративной враждебности многому научились у движения 1968-го».
И все это случилось не вчера. Часть правых еще в 1970-х осознала, что политической контрреволюции справа должна предшествовать консервативная контркультурная революция всего немецкого общества. Иными словами, ультраправым, прежде чем обрести шанс для победы на выборах и заявить свои претензии на власть, предстояло отвоевать твердые позиции на уровне идей и дискурса.
Одним из первых правых, применивших уличную стратегию, стал издатель Гётц Кубичек. Свою версию подобных анархистских методов он впервые презентовал в 2008 году на конференции в университете имени Гумбольдта.
Твердолобые, старомодные неонацистские партии вроде НДПГ неоднократно пытались сделать нечто подобное, но каждый раз терпели неудачу, так как от них слишком сильно разило запахом партийных пивных, а программы никак не соответствовали довольной и умеренно мыслящей Германии. Зато немецкие новые правые – вместе со своими французскими коллегами – создавали газеты и журналы, объединения, институты, фонды и издательства. Они проводили международные конгрессы, на которых обсуждали принципы своей деятельности и оттачивали свои месседжи. Они вновь открыли для себя консервативных мыслителей Веймарского периода – Карла Шмитта, Эрнста Юнгера или Освальда Шпенглера – и взращивали своих собственных интеллектуалов.
Таким образом, новым правым удалось занять общественную нишу и заложить основы современного правого движения: мягче, чем НДПГ, но жестче, чем ХДС.
И хотя новые правые были вполне открыты навстречу новой культурной революции, лишь более молодому поколению удалось воспользоваться тактикой левых группировок, в состав которых в 1960-е годы входили будущие члены добровольной либеральной западноберлинской коммуны I. В то время анархисты строили каверзы правительству Западной Германии, дабы представить его в реальном, по их мнению, обличье: недемократического, узколобого режима, исключавшего критику системы. Идея заключалась в том, чтобы спровоцировать неадекватную реакцию со стороны системы, которая позволила бы обнажить ханжество ее представителей. Таким образом, они стремились представить существующий статус-кво как переходное состояние, как одну из множества альтернатив.
Одним из первых правых, применивших уличную стратегию, стал издатель Гётц Кубичек. Свою версию подобных анархистских методов он впервые представил в 2008 году на конференции в университете имени Гумбольдта, организованной левыми студенческими группировками с целью новой оценки роли студенческого движения в 40-ю годовщину его возникновения. Кубичек, возглавлявший в то время фабрику правой мысли, а также горстка молодых соратников – в знак уважения бунтарского духа 1968-го – в переполненном зале ворвались в президиум, развернули плакаты, раздали листовки и захватили микрофон. Они заклеймили конференцию как марксистскую и коммунистическую, а тем самым недостойную университета.
Впрочем, конференция продолжила свою работу, а Кубичек – свою деятельность в том же духе. Сначала во Франции, а затем в Австрии и Германии возник так называемый идентаризм – ультраправая расистская и исламофобская группировка, членами которой были преимущественно лица в возрасте от 20 до 30 лет. Посредством акций общественного непослушания и Интернета они попытались распространить свои аргументы и привлечь внимание к своим целям, настолько сблизившись с левыми «боевиками-проказниками» из Акции «Диверсия», что вначале, до того, как объединиться в движение идентаризма, даже сами назвали себя консервативной Акцией «Диверсия».
Была сделана ставка на символизм и публичные акции – например, в Париже, где отрубленную свиную голову подбросили перед арабской закусочной. В Берлине они взобрались на Бранденбургские ворота и сбросили оттуда листовки, а также оккупировали балкон в штаб-квартире партии зеленых, откуда запустили фейерверки, выставив фото своей акции в YouTube и Twitter.
В бундестаге АдГ ведет себя более сдержанно, хотя и использует средства левых после 1968 года. Почти 40 лет назад на политической арене Германии уже появлялась другая протестная партия зеленых. Тогда ее также отвергали власть имущие того времени. Ее избегали в солидных кругах, над ней насмехались, а иногда даже удаляли из бундестага за «плохое поведение». Тем не менее она воспользовалась парламентскими процессами и структурами для распространения своих идей и направления дискуссии в нужное русло: экологии, разоружения, третьего мира и защиты прав женщин.
Тогда социал-демократы были уверены, что зеленые вскоре снова растворятся в движениях снизу, которые их и породили. Но они сохранились, а культурная революция продолжилась. В 1990-е годы позиции некогда маленькой «антипартийной партии» оказались настолько приемлемыми, что ей удалось создать в некоторых федеральных землях коалиции с СДПГ, что к 1998 году случилось и на федеральном уровне.
В этом состоит и стратегия ультраправых: изменить закрепившееся представление о культуре в республике, подвергнуть критике существующий статус-кво и шаг за шагом обретать легитимность до тех пор, пока христианские демократы не окажутся готовыми вступить с ними в коалицию. За первый год своего присутствия в бундестаге АдГ воспользовалась темой миграции, чтобы в полный голос заявить о себе. И хотя умеренные немецкие партии раскусили этот план, им ни в коей мере не удалось затормозить подъем движения правого экстремизма.
